Слияние двух одиночеств - Страница 8

И все же… он перевел взгляд на Каллисту, та окинула его прохладным взглядом и отвернулась к кузине. Губы ее изогнулись в полуулыбке, от которой у него дыхание перехватило. Какими бы ни были ее мотивы, она его использовала, как полного идиота. Его мужская гордость требовала сатисфакции. Дэймон Савакис не привык, чтобы им манипулировали. Но и сейчас тело его все горело огнем, жаждало ее тела. Эта история еще не закончена. Она не может закончиться, пока желание к ней накрывает его вот так с головой.

В эту секунду он решил принять приглашение Манолиса и остаться. Не потому, что их деловые переговоры требовали его присутствия.

Он собирался здесь заняться намного более личным делом.

Глава 3

— Этого не может быть. Что значит — мой трастовый фонд заморожен? — Калли пришлось приложить массу усилий, чтобы не повышать голос на дядю. — Я наследую деньги в день своего двадцатипятилетия. То есть сегодня.

Он не смотрел ей в глаза.

Плохой знак. Обычно дядя Аристидис в ответ на неудобные вопросы просто хамил. И то, что он сейчас этого сделать не попытался, не на шутку встревожило Калли. К тому же он всю неделю очень уж старательно избегал приватной беседы с ней. Наконец, когда они попрощались с Дэймоном Савакисом, он позвал ее к себе в кабинет.

Она поежилась, ей не хотелось думать о Дэймоне Савакисе.

Ей все нервы измотал вечер, когда она вынуждена была беседовать с этим человеком, то разговаривавшим с ней снисходительно-вежливым тоном, то пожиравшим ее глазами. С человеком, которому она поверила на несколько коротких часов.

— Когда ты родилась, именно так мы и собирались сделать. Но обстоятельства изменились.

— Нет, дядя. Вы не просто собирались так сделать. Это все оформлено юридически. Мои родители учредили трастовый фонд, когда я была ребенком. Сегодня я наследую имущество.

От родителей у нее почти ничего не осталось. Одни только воспоминания и старый потрепанный фотоальбом. Когда она переехала к своим греческим родственникам — убитая горем четырнадцатилетняя девочка, — ее дядя коротко проинформировал ее о том, что дом ее родителей будет продан со всем, что в нем было.

Калли тогда приехала с одним чемоданом и новым зеленым рюкзаком, который мама купила ей для запланированного семейного отдыха на яхте. Опять сердце ей больно кольнуло. До сих пор воспоминание о той потере живо было в ее сердце.

— Ты получишь свое наследство, Каллиста. Мне просто нужно время, чтобы это организовать. Я не думал, что тебе так срочно понадобятся деньги из фонда. Как насчет того, что тебе оставил Алкис?

— Алкис оставил свое состояние детям, и ты это прекрасно знаешь. Уверен, вы об этом с ним договорились, когда ты меня за него сватал. Поэтому я и хочу разобраться с фондом.

У Калли были планы на будущее, но ей нужны были деньги, чтобы воплотить их в жизнь. Когда она отсюда уедет, она продаст последнее из своих кричащих украшений с драгоценными камнями и на эти деньги откроет маленький магазинчик. Она сама будет принимать решения и никому не позволит лезть в свою жизнь. Она по собственному горькому опыту теперь знала, что полагаться можно только на себя, если хочешь быть хоть немножечко счастливой. Она знала, чего хочет, и ничто ей не помешает добиться своей цели.

— Может, мне просто позвонить семейным адвокатам и…

— Нет! — рявкнул дядя. — Ты всегда была такой своевольной. Ну почему бы тебе просто не подождать вместо того, чтобы меня изводить?

Своевольной? Наоборот, она была слишком покладистой и позволяла мужчинам заправлять своей жизнью. Но больше этому не бывать.

— Я тебя расстраиваю, дядя. Не беспокойся. Я завтра поеду в Афины и сама улажу все формальности.

Во взгляде его блеснуло что-то, граничащее с ненавистью.

— Толку от этого никакого не будет. Там ничего нет.

Калли побледнела. Ее дядя никогда не шутил, особенно когда речь шла о деньгах.

— Не смотри на меня так, — прорычал он. — Ты свое получишь. Как только я заключу сделку с Дэймоном Савакисом.

— Какое он имеет отношение к моему наследству?

— У нашей семейной компании… в последнее время дела шли неважно. Мы столкнулись с разного рода трудностями, неожиданными затратами на рабочую силу, ресурсы, а тут еще спад на рынке.

Странно, что спад на рынке ударил только по компании Манолиса, в то время как его конкуренты, такие как «Савакис энтерпрайзес», процветали. Аристидис Манолис думал, что она этого не знает. Он вообще считал своих родственниц тупоголовыми куклами, не способными понять даже основы бизнеса.

— И?.. — Калли с радостью опустилась в кресло, потому что ноги ее все равно не держали.

— И когда я заключу сделку с Савакисом, эти временные трудности с наличностью разрешатся.

— Но это не объясняет, что же случилось с моим трастовым фондом.

— У компании были проблемы. Я должен был как-то удержать ее на плаву. Временная мера, чтобы не пойти ко дну.

В горле у Калли застрял комок, она почти не могла дышать. Она закрыла глаза, и в ушах ее громко отдавалось биение собственного сердца.

Сколько раз может этот человек вот так ее предавать? И почему она вдруг наивно поверила в то, что впервые в жизни все у нее будет хорошо?

Жадность и предательство. Она все время сталкивалась с этим в своей взрослой жизни. Казалось бы, пора бы уже привыкнуть, и все же ей всегда становилось больно, когда она в очередной раз становилась жертвой людской подлости и двуличности.

Она устало открыла глаза и посмотрела на брата своего покойного отца.